– В последнее время ее ничего не беспокоило? Может быть, кто-то из клиентов был склонен к жестокости?

– Она не боялась жестокости. Нет, ее никто не беспокоил: Шерон всегда контролировала ситуацию. Она говорила, что большую часть жизни ею помыкали, и теперь она желает отыграться. О семье всегда вспоминала с горечью. Однажды Шерон призналась, что не собиралась сделать секс своей профессией. Она занялась этим только для того, чтобы разозлить близких. А потом втянулась и обнаружила, что ей это нравится.

Чарлз опять повел плечами и отхлебнул из стакана.

– «Убить одним выстрелом двух зайцев…» Это было ее излюбленное выражение. А в конце концов выстрелы достались ей самой…

– Это точно. – Ева встала и убрала диктофон. – Пока что не покидайте город, Чарлз. Я с вами еще свяжусь.

– Вот, значит, как?

– Увы, но так положено.

Он тоже встал и сказал улыбаясь:

– Для полицейского вы очень приятны в общении, Ева… – Он осторожно провел пальцем по ее руке, а когда она приподняла брови, дотронулся до щеки. – Вы спешите?

– А что?

– У меня есть в распоряжении пара часиков, а вы, надо сказать, чрезвычайно привлекательны. Такие большие золотистые глаза! А эта ямочка на подбородке… Может, забудем на время о внешнем мире?

Он наклонился к ней, теперь их губы разделял какой-то дюйм.

– Вы предлагаете мне взятку, Чарлз? Если это так и если вы хотя бы наполовину отвечаете моим ожиданиям…

– На все сто и даже больше! – Он ухватил зубами ее нижнюю губу, стиснул грудь. – Вы будете приятно удивлены!

– Что ж, в таком случае… придется привлечь вас уже не за проступок, а за уголовное преступление! – Чарлз отскочил; теперь он уже не улыбался. – Представляете, как это расстроит нас обоих? – Ева снисходительно потрепала его по щеке. – Впрочем, благодарю за любезное предложение.

Проводив ее до двери, он почесал подбородок.

– Ева!

Она обернулась, держась за дверную ручку.

– Опять?

– Забудьте о взятках. Если вы передумаете, я бы с удовольствием снова с вами увиделся.

– Я дам вам знать, когда передумаю. – Она захлопнула дверь и зашагала к лифту.

Чарлзу Монро ничего не стоило в ту ночь выскользнуть из квартиры, оставив свою клиентку спящей, и навестить Шерон. Сначала немного секса, потом убийство…

Ева задумчиво вошла в лифт. Редактирование видеозаписи? Что ж, будучи жильцом дома, он смог бы запросто это проделать. И назад в постельку, к сонной клиентке…

Ева даже пожалела, что этот сценарий выглядит настолько достоверно: она почему-то почувствовала симпатию к Чарлзу Монро. Впрочем, он, очевидно, просто хороший профессионал… Так или иначе, пока она не проверит его алиби, он будет возглавлять список подозреваемых.

Ева ненавидела похороны. Она презирала ритуал, которым люди упорно окружали смерть, – все эти цветы, музыку, потоки слов и слез. Смерть всегда неприглядна, как ее ни украшай.

Если бог существует – а Ева не полностью исключала эту возможность, – он наверняка изрядно забавляется, наблюдая бессмысленную суету своих чад.

Тем не менее она полетела в Виргинию на похороны Шерон Дебласс. Ей хотелось посмотреть на родных покойной и ее друзей, собравшихся по такому случаю вместе, понаблюдать за ними, проанализировать свои наблюдения и вынести суждение.

Сенатор стоял на отпевании мрачный, с сухими глазами. Позади помещалась его тень по имени Деррик Рокмен. Рядом с Деблассом были его сын и невестка.

Родители Шерон оказались довольно молодыми, приятными с виду людьми. Ева знала, что они – преуспевающие юристы, недавно открывшие собственную фирму.

Ричард Дебласс стоял, понурив голову и полузакрыв глаза. Он являл собою копию отца, только более поджарый, но при этом менее подвижный. Ева гадала, совпадение ли, что он стоит на равном расстоянии от отца и от жены.

Элизабет Барристер была изящна и элегантна. Темный костюм, блестящие темно-рыжие волосы, гордая осанка. Ева заметила, что она не может унять слез. Что чувствует мать, потерявшая ребенка? Эта мысль всю жизнь не давала Еве покоя.

Тетка покойной, дочь сенатора Дебласса, стояла по правую руку от него. Кэтрин Дебласс пошла по стопам отца, сделала блестящую политическую карьеру и стала членом конгресса. Болезненно худенькая, она стояла навытяжку, как на плацу, с руками-тростинками, прижатыми к бокам. Рядом с ней стоял муж, Джастин Саммит, печально смотревший на белоснежный гроб, засыпанный розами. Их сын Франклин, находившийся в самом неуклюжем подростковом возрасте, беспокойно ерзал.

У дальнего края церковной скамьи стояла в одиночестве жена сенатора Дебласса, Анна. Она не рыдала и даже не смотрела на утопающий в цветах ящик с останками единственной внучки.

На похоронах было много народу. Родители Элизабет стояли рядом, взявшись за руки, и не скрывали слез. Дальняя родня, знакомые и друзья вытирали глаза или просто озирались – кто с любопытством, кто в ужасе. Сам президент прислал своего представителя, и Еве казалось, что в церкви собралось больше политиков, чем в сенатской столовой.

И все-таки среди этого множества людей она сразу разглядела Рорка. Он явился один, без всякого сопровождения, и даже если бы в церковь набилось десять тысяч человек, выделялся бы своей независимостью и отчужденностью.

Красивое лицо Рорка не выдавало никаких чувств: ни вины, ни горя, ни любопытства. Казалось, он наблюдает скучное театральное представление, и Ева в глубине души была согласна с такой характеристикой похоронного церемониала.

Многие крутили головами, чтобы его разглядеть; одна стройная брюнетка даже пыталась с ним флиртовать, но его реакция была неизменной: он игнорировал присутствующих.

Его можно было принять за бесчувственного человека, ледяную крепость, надежно защищенную от всех и вся. Но Ева догадывалась, что где-то в сердцевине теплится огонек. Для того чтобы еще в молодости осуществить такой стремительный взлет, требуется не только дисциплина и ум.

Здесь не обошлось без честолюбия, которое, по ее мнению, было жидким горючим, способным при соответствующих условиях вызвать мощный взрыв.

Пока звучала погребальная мелодия, он смотрел прямо перед собой, потом внезапно, без всякой причины, обернулся и высмотрел на пятом от себя ряду Еву…

Их взгляды встретились, и она невольно поежилась от заряда властности, которым был насыщен его взгляд. Потребовалась вся сила воли, чтобы не заморгать или, того хуже, не отвести глаза. Целую минуту, показавшуюся ей вечностью, они смотрели друг на друга. Потом толпа неожиданно пришла в движение, по проходу потянулись люди, и они потеряли друг друга из виду.

Выбравшись в проход, Ева попыталась снова найти Рорка, но он уже исчез.